45 дней наказания: базовую общевойсковую подготовку превратили в обязательный штампик в военном билете

Американцы выкрали чертежи новейшего советского танка. Собрали — получился трактор. Попробовали еще раз — теперь локомотив. После третьей попытки похитили уже самих конструкторов. Привезли, допрашивают.

— Мы точно придерживались инструкций, — говорят. — Но получается что угодно, кроме танка.

— Все правильно, — отвечает главный инженер. — Вон, внизу, мелким шрифтом: «После сборки — обработать напильником».

Старый анекдот

Почему-то каждое следующее изменение в организации военной службы, призыва или мобилизации в исполнении Минобороны напоминает этот анекдот. Вроде бы чертежи правильные, но в результате снова то тостер, то кофемашина. Пишут-пишут закон, а в конце все равно доходит до стадии «обработки напильником». Но и этот напильник, похоже, едва ли не пластиковый.

Вспомним историю с отсрочками. Закон не требовал их подтверждения после каждого указа о мобилизации. Но Минобороны придумало правило, которого в законе не было: мол, все, у кого есть отсрочка, должны снова и снова подтверждать, что она до сих пор действует, каждые три месяца, как выдавался указ президента о продлении военного положения и общей мобилизации. Это создало бессмысленную обременительную процедуру, где даже очевидные основания ставили под сомнение.

И только после полугода хаоса, очередей в ТЦК, сломанных процессов и глухого возмущения Минобороны наконец догадалось: можно же проверять эти основания через реестры. То есть полгода люди доказывали, что не потеряли детей, не перестали быть опекунами и неожиданно не стали здоровыми, только потому, что кто-то не додумался заглянуть в реестры сразу. Но вопрос остается: если все можно проверить через реестр, зачем это было?

К таким вещам сложно относиться с пониманием. И это уже не выглядит, как бюрократия. Это выглядит, как саботаж здравого смысла.

А вот другой пример на злобу дня — превращение срочной службы в базовую общевойсковую подготовку (БОВП). Идея замечательная: короткая военная подготовка для тех, кто никогда не служил, без лишнего парада. Но в реальности БОВП превратили в еще один штампик в военном билете. Даже те, кто уже три года в окопах, кто имеет боевой опыт с начала полномасштабной агрессии, удостоверение УБД еще с 2014 года, должны пройти БОВП, по крайней мере по мнению отдельных командиров.

Некоторые бригады ТрО и Сухопутных войск направляют всех без исключения, даже тех, кто уже видел все — Авдеевку, Бахмут, Курск. Формально на обучение, а фактически — на имитацию смысла.

Генштаб знает об этой практике, признает ее на уровне внутренних коммуникаций, но ничего не меняет. И не потому, что не может, а потому, что не хочет обострять, поднимать вопрос или ставить под сомнение логику, закрепленную штампом. А 45 дней, которые военнослужащие могли бы провести с семьями после многолетней службы без ротации, теперь уходят на полигоны — просто чтобы заполнить формальность. Это не обучение. Это наказание за отсутствие штампа.

И если вам кажется, что это мелочь, то вспомните, что эти «мелочи» отнимают у солдат 45 дней, которые лучше было бы выделить в виде отпуска. Повторяю, речь идет о военнослужащих, которые беспрерывно служат с начала полномасштабной агрессии, имея минимум ротаций, которые за это время виделись с детьми и женами в лучшем случае один-два раза в год, которые не имеют возможности помочь стареньким родителям, которые приобрели хронические заболевания из-за условий на фронте, но не имеют права на отпуск для реабилитации, поскольку формально не были ранены.

И, да, несмотря на то, что еще два года назад предлагалось ввести логичную и справедливую норму — дополнительные дни отпуска за каждую неделю непосредственного участия в боевых действиях, как это сделано в армиях США или Великобритании, эта идея в Украине даже не рассматривалась. Вместо этого государство продолжает строить систему, в которой участие в боях не дает какого-либо бонуса, а необходимость отдыха и восстановления — вопрос ее приоритетный. Хотя, если взять ту же продолжительность БОВП, то 45 дней отпуска — это примерно один день за неделю выполнения боевых задач в течение года, вполне соразмерный показатель с теми расчетами, которые существуют в армиях США или Объединенного Королевства для подразделений, выполняющих боевые задачи.

Еще в 2022 году военнослужащие могли получить отпуск по семейным обстоятельствам в случае необходимости, без формального ограничения количества раз в год. В духе беспрерывных реформ новое законодательство устанавливает четкое правило: отпуск по семейным обстоятельствам — всего один раз в год, независимо от того, сколько раз жизнь подкинет настоящую необходимость. Потому что проблемы в семье, очевидно, должны происходить по плану-графику. Утверждено. Согласовано. И ни шага влево или вправо.

Все приведенное выше не досадные исключения, это симптом. Симптом системы, спроектированной чиновниками в погонах, для которых армия — это не живая структура, а набор абстрактных предписаний и построений из воспоминаний о срочной службе тех времен, когда главным показателем эффективности была синхронность поворота головы в строю.

Главное же — эта система прекрасно себя чувствует в вакууме критики. Она подпитывается тишиной. Вопросов здесь не задают, потому что «не время», «это вредит армии» или просто «сейчас война». И чем громче молчит общество, тем комфортнее бюрократам строить новые лабиринты бессмысленности.

Но когда уже невозможно скрыть бессмысленность решений, начинают прятать тех, кто может о них публично заявить. Поэтому, например, адвокаты все чаще сообщают о случаях, когда ТЦК превращаются в «территорию без адвокатуры» — зону, где конституционные гарантии испаряются вместе с правом на защиту. В лучшем случае защитника не допускают в здание; в худшем — вызывают полицию, якобы он угрожает нацбезопасности, а не произволу за бюрократическим столом.

Сухопутные войска, которые, кстати, руководят и системой ТЦК, не только закрывают глаза на игнорирование подчиненными командирами адвокатских запросов о раненных, погибших или исчезнувших военных, но и пытаются легализовать хаос. Вместо того чтобы обеспечить реальное право на защиту, они продвигают идею «допущенных» адвокатов — удобных, контролируемых, лояльных. Тех, кто не задаст неудобные вопросы и не зафиксирует нарушения. Потому что если систему невозможно оправдать, ее защищают не законом, а тишиной и формальностями. И эта тишина — давно не о безопасности, а о страхе ответственности.