Детант. Мы все заложники нашей памяти
Детант. Мы все заложники нашей памяти

Детант. Мы все заложники нашей памяти

Детант. Хорошее французское слово, популярное пятьдесят лет назад. Обозначало «разрядку» между Западом и Советским Союзом, начавшуюся в конце шестидесятых.

Этой политике не помешало даже советское вторжение в Чехословакию в 1968 году. Президент США Джонсон уже в сентябре того года говорил о том, что «мы надеемся, что у этой неудачи не будет длительных последствий». А премьер-министр Франции Мишель Дебре вообще называл подавление Пражской весны "неприятным инцидентом".

Позже в своих мемуарах европейские и американские политики начнут перекладывать ответственность друг на друга. Киссинджер напишет, что это Европа давила на США, настаивая на соглашениях с СССР. Европейские же дипломаты будут кивать на то, что Вашингтон стремился заручиться помощью Москвы для того, чтобы выйти из вьетнамского кризиса. Чехословакию оставили в одиночестве.

Пятьдесят лет назад мероприятие отказывалось понимать Советский Союз. Хотя разница проявлялась даже на терминологическом уровне. Европа и США понимали политику детанта как политику разрядки. В то время как советские партийные словари определяли ее как «результат неуклонного укрепления позиции стран социализма» и «поражение сил империализма»

Продолжение после рекламы
РЕКЛАМА

При этом Советский Союз на тот момент отнюдь не был на пике своего могущества. Экономические реформы, провозглашенные после смещения Хрущева, остались на бумаге. Спад фиксировался даже в официальной статистике. Диссидент Владимир Буковский писал о том, что все это дополнялось еще и политическим кризисом: "Казалось, еще немного - и власть отступит, откажется от саморазрушающего упрямства... Целые народы угрожали начать движение, и это ставило под угрозу само существование последней колониальной империи".

Разрядки стремилось и советское руководство. Москва нуждалась в передышке и помощи мероприятия для того, чтобы залатать "узкие места" в экономике. При этом в США воспринимали администрацию Брежнева как "технократов" и "менеджеров", которым нужно помогать в борьбе с лагерем советских "идеологов". А для этого Киссинджер предлагал окутать Советский Союз "паутиной общих интересов" и обуздать тем самым его стремление к экспансии.

Все последующие десятилетия в США и Европе звучали призывы заниматься экономикой, а не политикой. Деловые круги потребовали не ограничивать торговлю с соцстранами. Призвали помогать Союзу разведывать и осваивать энергетические месторождения. Они видели СССР как обычное государство, сосредоточенное на экономическом развитии. В то время как каждый шаг Москвы был продиктован политикой.

Через семь лет – в 1975 году – мероприятие и СССР подпишут Хельсинкские соглашения. Они зафиксируют пределы, сложившиеся после Второй мировой. Советский Союз подтверждает свою зону влияния. Западные банки все больше дают взаймы Москве. К 1978 г. СССР успел получить на западе уже 50 миллиардов долларов. 80% советского полиэтилена и 75% химических удобрений производятся благодаря импортным поставкам. С помощью американского оборудования Москва строит КамАЗ. Советские учёные едут в США за обменом.
Семидесятые годы – это Союз-Аполлон. Снабжение СССР стратегического оборудования. Наступление на диссидентов. Советский Союз вооружает кубинцев и отправляет в Анголу и Эфиопию. Выходцы из "острова свободы" становятся социалистическим Иностранным легионом. В свой актив Москва последовательно записывает Вьетнам, Лаос, Кампучию, Мозамбик, Гвинею-Бисау и Эфиопию.
В декабре 1979 г. Советский Союз принимает решение о вторжении в Афганистан. Все происходит по тому же сценарию, который за десять лет до этого был испытан в Чехословакии. "Приглашение", захват аэродрома, десант, ввод армии. Мы привыкли считать, что это стало началом конца. Что именно Афганистан привел к санкциям, изоляции и победе над империей зла. Но справедливости ради стоит напомнить, что первоначально санкции администрации Картера сводились только к эмбарго на поставку дополнительного зерна (кроме уже предусмотренного контрактами) и бойкота Олимпиады. При этом в Европе эти ограничения Вашингтона поддержал только Лондон. Другие столицы поначалу постарались снова забыть о «неприятном инциденте».
Мы все заложники нашей памяти. Она сглаживает углы и удаляет целые разделы. Дороги кажутся прямыми, а причинно-следственные связи бесспорны. На самом деле – отнюдь не всегда.
Наше прошлое способно многому научить. Если кто-нибудь решится в него заглянуть
Джерело матеріала
loader
loader