Кому война, а кому TikTok. О качестве государственных решений в военное время

Правительство разрешило в рамках «эксперимента» создавать мобильные огневые группы при добровольных формированиях территориальных громад (ДФТГ) для противодействия «шахедам»; позволило добровольным ПВОшникам сбивать вражеские беспилотники с помощью пулеметов, дронов и пилотируемых самолетов. После соответствующего обучения и сертификации, конечно. А в это же время Генштаб потребовал мобилизовать всех членов ДФТГ, которые не имеют отсрочки и пригодны по медицинским показаниям. Очевидная противоречивость высочайших распоряжений ярко иллюстрирует качество государственного управления и, собственно говоря, мудрость государственных руководителей.

Понятна логика Генштаба — людей в армии катастрофически не хватает, и генералы в рамках своих полномочий «подгребают» всех, до кого может дотянуться ТЦК. Понятна и логика правительства — враг усиливает воздушные удары, мобильных огневых групп не хватает, некому сбивать шахеды дронами, так почему бы не разрешить организованной, подготовленной и патриотически настроенной части населения заняться противовоздушной обороной?..

И то, и другое делать надо — нужны и мобилизация, и ПВО. Но одновременно это не работает, потому что нет стратегии обороны, нет плана обороны, и ответственные ведомства только реагируют на нарастающие угрозы в рамках своих полномочий и компетенций, издавая противоречивые распоряжения.

Это уже далеко не первая такая скверная история. Вспомним растворившиеся на фронте войска территориальной обороны (ТрО). Для чего они создавались? Для обороны территорий как вспомогательные войска, которые должны были быть заняты охраной важных государственных промышленных объектов, обустройством оборонительных линий, борьбой с диверсантами, подготовкой населения к войне, поддержанием порядка, гражданской обороной, в том числе противовоздушной — борьбой с «шахедами». Где теперь наше ТрО? Известно, где.

И ДФТГ, которые создавались как дополнение ТрО, теперь тоже поедут на фронт. Их функции в тылу станут выполнять регулярные подразделения Вооруженных сил и Нацгвардии. В чем тут логика? А логики нет, потому что правая рука в государстве не знает, что делает левая.

В октябре 2022 года, в самый разгар войны, Верховная Рада отменила призыв на военную службу во время военного положения. Это популистское решение крайне негативно сказалось на комплектовании действующей армии, на количестве бойцов, на боеспособности и отразилось на ходе боевых действий, привело к потерям людей и территорий. Сейчас нехватку личного состава пытаются покрыть, в том числе за счет ДФТГ так же, как ранее за счет ТрО, а молодежь заманивают в армию большими денежными выплатами. Но если бы не отменили призыв, то сегодня мы бы имели минимум 200 тысяч дополнительных солдат. Даже если не отправлять молодежь на фронт, то призывниками можно было бы укомплектовать все тыловые подразделения — те, что охраняют границу с западными соседями, с Беларусью, в относительно безопасной Черниговской области; те, что охраняют склады, атомные электростанции, государственные и военные объекты, аэродромы; те, что заняты противовоздушной обороной; подразделения Сил логистики.

Большую помощь действующей армии оказало бы формирование женских воинских подразделений. Женские роты и батальоны можно было бы использовать для выполнения тех же задач, которые могли бы выполнять молодые призывники в тылу, и которые сейчас лежат на плечах регулярных подразделений Вооруженных сил, а их и так не хватает на линии огня. И речь не идет о мобилизации женщин — женщин не нужно мобилизовывать, достаточно объявить открытый набор в такие подразделения, сообщить населению, дать рекламу и десятки тысяч украинок встанут в строй.

Казалось бы — простые решения, проверенные во многих странах в разных войнах, но у нас они почему-то не принимаются. Вероятно, даже не приходят в голову высоким государственным мужам, которые военной истории не знают совершенно и черпают свои знания о войне и государстве из Тик-Тока и голливудских фильмов.

Но пойдем дальше. Военная промышленность. Нам говорят, что Украина все больше и больше производит оружия самостоятельно. И это правда. Но какого оружия?.. Некоторые типы артсистем и минометов, ограниченное лицензионное производство стрелкового вооружения, бронеавтомобили, некоторые типы радиолокаторов, станции РЭБ и РЕР, беспилотники, «ракеты-дроны» (крылатые ракеты), и даже немного настоящих ракет. Производятся и взрывчатые вещества, и взрыватели, и мины, и боеприпасы; проводится модернизация старых советских образцов вооружения, в том числе зенитно-ракетных комплексов, адаптация старых западных систем под современные украинские реалии.

Что отличает нашу оборонку и где она наиболее уязвима? Мы нигде не имеем полного цикла производства. Мы не производим шасси и двигатели броневиков, а получаем их из-за границы; мы не катаем бронесталь, а собираем корпуса из импортной брони; у нас нет всех необходимых химических компонентов для производства взрывчатки; мы не производим электронные компоненты для локаторов, станций РЕБ и РЕР, не производим компоненты для беспилотников (почти не производим). Хотя некоторые «производители» дронов заявляют о локализации «до 90%», но это чистое маркетинговое вранье. По сути, у нас «отверточная сборка», особенно FPV-дронов, что делает нашу оборону крайне уязвимой. Завтра Китай откажется продавать комплектующие для дронов, и через две недели фронт посыплется.

Чтобы такого не случилось, чтобы военная промышленность стабильно давала оружие и развивалась, чтобы оружия было много, и это было востребованное оружие, государство должно не просто «давать деньги», а создавать условия для появления новых направлений и целых отраслей, новых материалов, компонентов и типов вооружений, создавать условия для реального производства вооружений в Украине, а не только для сборки из китайских комплектующих.

Почему это должно делать государство? Потому что создавать новые производства «под оборонку» — очень дорого и чрезвычайно рискованно, ведь государство в условиях войны является единственным потребителем оружия (про экспорт в условиях дефицита оружия говорить не приходится) и мало отыщется бизнесов, которые смогут найти, привлечь, вложить десятки и сотни миллионов долларов, скажем, в производство бронестали или компонентов для беспилотников, особенно, когда политика государства непонятна, невнятна или ее попросту нет.

У нас до сих пор нет цельной государственной политики в разработке и производстве вооружений, нет вразумительных планов по развитию оборонки, если не считать планом декларативные намерения купить миллион дронов. Государство практически никак не заботится о предприятиях, отраслях военной экономики, не создает точки роста, не строит заводские корпуса, не вкладывает деньги в развитие производственной базы, не обучает работников (а системы профтехобразования у нас нет), не создает производственные цепочки, не обеспечивает производителей сырьем и компонентами — кроме отдельных избранных и часто коррумпированных производителей. Государство в лучшем случае действует как финансовый менеджер банка, как простой «закупщик», который распределяет скудные денежные ресурсы между предприятиями. Как та сорока из детского стишка: «Этому дала, этому дала, а этому не дала…».

На почему «не дала» всегда найдется тысяча причин: бюрократические проволочки, коррупционные схемы и самое страшное — некомпетенция самих закупщиков (АОЗ, ГСССЗИ), которые не разбираются (да и не могут разбираться) в сотнях типов тех же беспилотников, и не понимают, что сегодня реально и в каких количествах необходимо на войне, а что будет необходимо завтра.

На это можно возразить, что есть процедуры, есть заявленные техусловия, есть госиспытания, есть наконец вожделенная для производителя «Потреба» (потребность в технике, документ), на основании которой и оформляется закупка. Однако все эти факторы и условия очень субъективны и не отвечают реалиям войны. Поэтому для фронта часто закупаются дроны, которые формально отвечают всем требованиям, но летают не на тех частотах, не так, как теперь надо летать, не с той боевой частью, не с теми детонаторами, а дальние ударные дроны никак не могут добраться до Москвы.

Характерная черта нашего времени — дилетантство. Дилетантство как следствие плохого, поверхностного образования, быстрых и легких денег, положения в обществе, завышенной самооценки, «знаний», полученных из просмотра Дискавери, ВВС, Тик-Ток и прочего. Считается, что если человек достаточно богат и занимает высокий государственный пост, то он априори умен и разбирается во всех вопросах — от посадки картофеля до баллистических ракет. В реальности дилетантизм, напыщенная глупость отдельных высоких руководителей, возведенная в ранг государственной политики, приводит к катастрофическим просчетам в оборонной политике и политике в сфере военного производства. Увы, у нас почти нет умных людей, нет настоящих профессоров и академиков, а есть доморощенные всезнайки, «корабельные сосны» и домохозяйки.

Нет никаких причин думать, что наши высокие руководители хотя бы слышали про организацию Тодта. В нацистской Германии эта строительная организация под руководством талантливого инженера и руководителя Фрица Тодта строила оборонительные укрепления, мосты и дороги для немецкой армии. Вместе с частными компаниями, задействованными в строительстве военных объектов, используя принудительный труд заключенных концлагерей. Этот строительный монстр имел более полумиллиона рабочих, которые возводили Западный и Восточный валы, десятки тысяч мостов, дотов, дзотов, сотни тысяч километров дорог.

В отличие от нашей, украинской практики строительства укреплений, немцы предпочитали иметь одну ответственную организацию, одного ответственного руководителя, с которых можно было спросить за качество и стоимость. У нас же наоборот — каждая областная администрация строит часто никому не нужные укрепления в неподходящих для ведения обороны местах. Строит для того, чтобы «освоить средства», а не для военных. Всем известно, что уровень коррупции и откровенного воровства на таком строительстве зашкаливает. Из-за плохого качества укреплений мы теряем территории. Враг готовится взять Покровск, Константиновку, Сумы, и никто не наказан, никакие важные государственные управленческие решения по исправлению ситуации не принимаются. Вероятно, наши высокие руководители даже не задумываются над этой проблемой, потому что не имеют представления, как надо правильно делать, чтобы и бюджет распилить, и нужные военным укрепления построить.

О корпусах. Создание армейских корпусов — давно назревшее правильное решение, ведь бригады хороши для мирного времени или конфликтов малой интенсивности. При этом важно понимать, что корпус — это не только крупное армейское формирование, но и управленческая структура, ответственная за участок фронта. Идея в том, чтобы именно командир корпуса и его штаб реально руководили войной, зная обстановку на местах и имея для этого ресурсы. Однако у нас по-прежнему командуют войсками ни за что не отвечающие ОСУВ и ОТУВ. Создание корпусов пока привело лишь к увеличению количества штабов, которые строятся над уже существующими бригадными штабами. Количество штабных офицеров растет, но количество, качество и подготовленность личного состава этих соединений не меняется. Снова профанация, когда мудрость превращается в глупость, как вино — в уксус. И все потому, что отдельные высокие руководители плохо разбираются в вопросах военного строительства и управления войсками.

И о беспилотниках. 12 июня 2025 года Путин потребовал ускорить создание в России Войск беспилотных систем. Впервые о создании такого отдельного рода войск было объявлено в декабре 2024 года — спустя год после того, как президент Зеленский объявил о создании Сил беспилотных систем (СБС) в Украине и назначил полковника Сухаревского в ранге заместителя главкома командовать ими. К сожалению, вследствие штабных интриг, столкновения интересов, противоречивых взглядов на развитие беспилотных систем и личной неприязни созданные у нас Силы беспилотных систем не контролировали даже беспилотные возможности в Сухопутных войсках, не говоря уже о других родах войск и других силовых структурах.

У нас вышло так, что свои отдельные «силы беспилотных систем» появились и в Сухопутных войсках (распиаренная «Линия дронов»), и в Морской пехоте, и в ДШВ, и в НГУ, и в ГУР, и в СБУ, и в СВР, и в ГПСУ. Помогает ли такое «разнообразие» усиливать беспилотную компоненту в войне дронов? Нет, нет, и нет, потому что дроны — это высокие технологии, а высокие технологии — это очень умные, хорошо образованные, прекрасно подготовленные люди, которых априори не так уж и много, и на каждый род войск или каждую силовую структуру их не хватает. Поэтому такое распыление сил и средств, отсутствие единой политики в области дронов ни к чему хорошему не приводит, а россияне уже обходят нас и в техническом, и в организационном плане.

Теперь командующего СБС поменяли, острые разногласия на уровне ВСУ, вероятно, исчезнут, но вряд ли это улучшит политику государства в области беспилотных систем. Потому что этой политики просто нет, как нет и единого надведомственного государственного органа, который формировал бы эту политику и отвечал за ее реализацию. Представляете, у нас война дронов, но нет министерства по дронам (или комитета по дронам), зато есть Министерство молодежи и спорта. Абсурд.

Мы, вероятно, даже наполовину не используем те резервы, тот потенциал, который у нас есть, и который необходимо использовать, чтобы выжить и победить в экзистенциальной тотальной войне. Мы ведем войну так, словно снимаем очередную серию телевизионного сериала: много медийных поводов, пиара, слов — и мало дела, грамотных государственных управленческих решений. Чересчур много дилетантизма, жадности и глупости, и потому много убитых и раненых, много потерянных территорий.

Так не должно быть.