Андрей Джеджула о войне, волонтерстве и отношениях с детьми: эксклюзивное интервью Фокусу

В эксклюзивном интервью Фоксу Андрей Джеджула рассказал, почему решил присоединиться к волонтерской деятельности и как сочетает свою новую жизнь в добровольческом батальоне, который стоит на защите киевского неба, с работой на телевидении. А также о том, как его 15-летний сын решил жить с ним в Украине, несмотря на то, что в стране идет война и удалось ли ему наладить отношения с дочерью, которую забрала бывшая жена в Польшу.

Википедия пишет: "Андрей Джеджула — актер, радиоведущий, телеведущий, шоумен, с недавних пор доброволец в военном формировании". Кем сегодня вы себя позиционируете?

В первую очередь я позиционирую себя патриотом, который с первого дня не оставлял Киев, защищал его, а сейчас — защищает киевское небо и любит Украину от первых камешков. Второе — это волонтер. А третье — актер, телерадиоведущий и абсолютный чемпион по проведению всех благотворительных аукционов и концертов на территории Украины во время войны. Кроме этого, я почти профессиональный донор.

Расскажите о своей деятельности сегодня. Чему уделяете внимание больше всего?

Я еженедельно 6 часов в эфире на телеканале "Киев 24" — ведущий новостей. В формате инфотеймент имею возможность комментировать, разговаривать о событиях в Украине и мире. Это привлекает наших телезрителей. Мне очень нравится, что мы можем говорить с властью о вещах как они есть, максимально без цензуры. Я считаю это невероятной возможностью для ведущих реализовывать себя.

Я почти каждую неделю защищаю киевское небо. Главные наши цели это "шахэды", "герани" и так далее. Я прошел специальную подготовку и сейчас являюсь добровольцем формирования территориальной обороны. Там есть совершенно разные люди, разных профессий: от юриста и таксиста, до риелтора или водителя грузовика.

Я продолжаю вести благотворительные аукционы, концерты и продолжаю работать в своей сфере, как профессиональный ведущий.

Ваш отец родом из Киева, однако в справках о вас указано, что он много лет работал в России. К сожалению, он умер накануне полномасштабного вторжения, однако стал свидетелем событий в 2014 году. Что он тогда говорил о РФ?

Мой отец работал много лет не в России, называйте вещи своими именами. Он работал в Советском Союзе, на территории современной России. В Якутии. На Севере, где тяжело работать, где в основном работали украинцы: люди, которые умеют работать в достаточно тяжелых условиях. В далеких поселениях Тайги, где буквально два месяца тепла, а остальные это сплошной холод.

Так, он застал в 2014 году аннексию Крыма и назвал это "ножом в спину". Тот год отец воспринял очень-очень эмоционально и больше ни с кем не общался из России до конца своей жизни. И я где-то даже рад, что он не увидел полномасштабного вторжения в Украину.

Свободно ли ваше сердце? Вы сейчас в отношениях?

Вы знаете, я повзрослел и изменил свое отношение к жизни. В частности, я решил, что не буду комментировать вопросы, касающиеся частной жизни. Я многое изменил и сделал выводы. И решил, что частное должно оставаться частным. Все равно все все со временем узнают.

У вас двое детей Даниэль и Адель. Общаетесь ли вы с ними? Какие между вами отношения сейчас? По последним вашим фото, можно предположить, что Даниэль вернулся в Украину?

Двое детей. Старший Даниэль, ему недавно исполнилось 16 лет. Адель скоро исполняется 4 года. Относительно общения — сын сейчас живет со мной. Это его сознательное решение. Он в свои 15 лет приехал ко мне и 24/7 находится под моим присмотром и воспитанием. Видимо, пришел тот момент, когда недостаточно только внимания матери и необходимо внимание отца. Отцовское воспитание. Сейчас мы готовим его к реальной жизни. К тому, каким должен быть мужчина. Он много учится и "схватывает".

Я учу его достаточно демократично. В то же время могу сказать, что это и достаточно строгое воспитание. В нем есть как обязанности так и бонусы. И наказание за проступок он придумывает себе сам. Он знает, что может произойти и старается не делать каких-то шагов, которые будут иметь последствия.

Воспитываю сына максимально в мужском формате. Он хороший парень: занимается спортом в тринажерном зале, ходит на каратэ и шахматы. Мы с ним друзья. Я даже больше перенял на себя роль старшего брата, которого у него никогда не было. Мы можем обо всем с ним говорить или обсуждать. У него сейчас возникает много подростковых вопросов. Он прекрасно владеет английским языком, начал учить немецкий и второй любимый папин язык, это испанский. Это его сильная сторона. Он где бы ни находился, он быстро схватывает язык местности и начинает разговаривать.

Если у вас есть взрослые дети, в возрасте где-то 14-17 лет, то должны знать — это непростой период. Меняется очень много интересов и взглядов. И все это время ты должен быть рядом, чтобы не пропустить вызовы и изменения в какую-то неправильную сторону. У нас с этим все хорошо: Даниэль патриот, умеет нелинейно мыслить, учится быть максимально демократичным, толерантным и трудолюбивым парнем.

С Адель я общаюсь три раза в неделю. Это фиксированные разы, которые я имею по решению суда. В эти дни я сам выбираю: как будет удобно мне и ребенку, чтобы не портить ей график. Чаще всего мы общаемся в одно и то же время, когда она возвращается из садика. Мы общаемся по видеосвязи, где можем смотреть мультики, играть в игры, танцевать, болеть. Иногда она без настроения и у нас не получается поговорить. Это бывает от одной минуты до, мой рекорд, час пятьдесят нашего общения. То есть максимально держим контакт.

У нас очень сложные отношения с ее матерью. И в этой ситуации дистанция — это довольно непросто.

Какие у вас сейчас отношения с мамой Даниэля — Сантой Димопулос?

Такие, как должны быть у родителей — информативные. Мы заботимся и советуемся по поводу тех или иных моментов относительно Даниэля. То есть это такие отношения, которые должны быть у родителей, которые давно не живут вместе и когда у каждого своя жизнь. Главное, что нас связывает — это общий ребенок, которым надо заниматься. С умом, с желанием не портить отношения, а наоборот — улучшать. Все в интересах ребенка. Сейчас отношения достаточно конструктивные и связаны исключительно с воспитанием ребенка.

Ваша дочь Адель родилась в браке с Юлией Леус. Ваш развод был достаточно громким. Какие отношения сейчас? Удалось ли решить вопрос опеки над дочерью?

Относительно матери моей дочери. Небольшое уточнение: с момента бракосочетания Юлия Леус взяла фамилию Джеджула, с которой и живет до сих пор. Другую она использует как псевдоним. Женат я на Юлии Стасюк. Если же мы используем факторные данные, тогда Юлия Джеджула. С Юлией Джеджулой у меня не складываются отношения, можно назвать их как "никакие".

Небольшая предыстория для людей, чтобы они имели понимание происходящего. Два года назад, после многих преград и невозможности общения с моей дочерью, сделанных искусственно ее матерью Юлией Джеджулой, я был вынужден обратиться в органы опеки по месту жительства ребенка. Это был опекунский совет, который собирался дважды и дважды становился на сторону отца и здравого смысла. И дал мне возможность трижды в неделю абсолютно без присутствия матери общаться с ребенком на своей территории. С 15:00 воскресенья, до 15:00 среды может без присутствия матери находиться у отца.

Хотя я этим правом полностью не воспользовался и приходил только в свои дни, потому что было очень много разных поводов. Я пришел все круги ада. Но и с этим решением были определенные проблемы. Не соглашалась мать Адель. Поэтому она сама подала на меня в суд, чтобы не выполнять решение опекунского совета. От моих адвокатов был встречный иск, чтобы она все же выполняла это решение.

В итоге оба суда по одной и той же теме, Дарницкого района, она проиграла. Суд присудил мне возможность видеть дочь трое суток. Это абсолютно по европейским правам и канонам: видеть моего ребенка без присутствия матери. Полностью равноправно, в шахматном порядке, разделили все праздники и каникулы. И если бы не война, то это было бы замечательно. Предыдущие суды длились по два-три часа обсуждения. Ведь это же важный вопрос — это не имущественные вопросы, это ребенок и его право на всестороннее воспитание от обоих родителей. А дальше была апелляция от Юлии, которая длилась 20 минут. И апелляционный суд Киева, заседание которого длилось всего 20 минут вместе со временем на совещательную комнату, вынес кабальное решение. На мой взгляд, они были заангажированы, это было очевидно.

Я был просто шокирован от несправедливости, которую наблюдал. Надо понимать, что я никоим образом не пытался забрать у матери дочь, я просто хотел воспитывать ее почти равноправно: четверо суток у мамы и трое суток у папы.

Следует добавить, что до первого собрания опекунского совета, до дальнейших всех судов, мать Аделины сама дала мне возможность три месяца почти видеться с ребенком 27/7 видеться трое суток. То есть трое суток полноценных были мои в неделю и четыре ее. То есть я с младенцем с 7 до 9 месяцев был один на один. Это кстати сыграло одну из ключевых ролей в принятии решения судом. То есть раньше мама сама согласилась давать ребенка и ее не волновало, когда младенец был у отца трое суток, не вызывало никаких переживаний. А тут, когда ребенок подрос и не надо было раз в три часа подниматься и тут начались определенные вопросы.

Так вот, апелляционный суд предоставляет мне самое кабальное решение: два дня в неделю — вторник и суббота, с 16:00 до 20:00. По 4 часа. То есть восемь часов в неделю без всех праздников по несколько часов в присутствии матери, по согласию с матерью. То есть в любой момент, она может сказать у нас другие планы, до свидания и я бы остался без дня рождения, не поздравил бы ребенка на новый год, ни на День святого Николая.

Такое впечатление, что отец — асоциальный элемент, ведет аморальный образ жизни и не имеет стабильного дохода. Как будто наркомана судили, алкоголика, предателя страны, человека, который только вышел из тюрьмы или только садится.

Невозможно назвать этот суд справедливым. Конечно, последствия были и с нашей стороны — мы обратились в Верховный суд. А он, в свою очередь, безапелляционно вернул решение Дарницкого районного суда, удовлетворил иск Джеджулы Андрея Владимировича и полностью отменил решение апелляционного суда. Это решение является окончательным и не подлежит обжалованию.

Поэтому с сегодняшнего момента у меня трое официальных суток, которые я могу провести с ребенком без присутствия матери, на своей территории. Все праздники, которые существуют, поделены поровну. Место жительства ребенка определено как место жительства с матерью. Несмотря на то, что мы все же 50 на 50 воспитываем ребенка, я все же плачу алименты и делаю это вовремя. Для чего это делалось, этот пункт, я сам сказал, что это не про деньги, я готов дальше платить, платить алименты, но чтобы мама не волновалась. Возможно она со мной и "воюет" именно из-за них.

На сегодняшний момент, после обращения в Министерство юстиции Украины, которое обратилось в Министерство юстиции Польши, я наконец-то знаю место жительства моего ребенка, которое до того момента не знал и не мог никак его получить. Теперь на этот адрес поступают подарки, я вижу, что он их получает. Не могу назвать это какими-то отношениями, поскольку это не конструктив. Это вынужденные отношения по поводу воспитания ребенка.

Самое главное, что я хочу донести: я не планировал и не планирую забирать ребенка во время войны. Потому что Юлия рассказывала, что с этим решением она будет вынуждена, де-факто, брать ребенка каждые три дня в неделю и привозить мне его в Украину. В принципе, если бы я захотел, то оно, скорее всего, так и должно было быть. Но я не хочу портить ребенку его настроение и делать что-то для него опасное.

Это решение исключительно для того момента, когда закончится военное положение и я смогу жить нормальной жизнью со своим ребенком. А пока я настаиваю, чтобы в те дни, которые являются моими по решению суда, мне беспрепятственно включали телефон, по которому я буду общаться с ребенком. Так оно сейчас и есть.

Ну и также, когда я бываю проездом в Польше по своим волонтерским делам или выступлениям на аукционах (я был там один раз в прошлом году), мне дают ребенка беспрепятственно. Это одно из моих требований.

Недавно вы рассказали, что присоединились к добровольческому батальону защитников неба. Расскажите, в чем будет заключаться ваша работа? Успели ли испытать ваши силы и удалось ли сбить шахед?

Да, я присоединился осенью к ДФТГ "Мечта" — это формирование территориальной общины. Главным требованием нашего добровольческого формирования является, во-первых, обязательная переподготовка. Даже те, кто приходит из зоны боевых действий должны снова пройти двухнедельный курс.

Подразделение предоставляет возможность пройти неплохой курс военной подготовки. Исходя из общих требований я уже много раз проходил курс молодого бойца. Однако учитывая наши персональные требования, я еженедельно прохожу тактическую тренировку на полигонах со стрельбами.

Если говорить о главной цели нашего подразделения — это следить за своим сектором в разных частях Киева. У каждого есть свой сектор, в котором не должен пролететь "шахед". Но мы очень сильно сдержаны в возможностях открывать огонь, потому что есть свои ограничения. Например, на той точке, где я сейчас стою, у одного кулимеота ограничение 50 градусов, а у другого — 40 градусов на стрельбу. Больше повернуть пулемет я не могу, ни в лево, ни в право. Потому что мы находимся в густонаселенном районе.

Сейчас у нас будут некоторые изменения. Мы переходим на более открытые плоскости, где у нас будет возможность стрелять из некоторых видов оружия на 360 градусов в небо. Так у нас будет больше шансов поразить вражеский "шахед".

Расскажите подробнее о военных учениях

Первое мое военное обучение состоялось с 11 марта 2022 года в аэропорту Жуляны. Когда я пришел к ребятам, защищавшим этот аэропорт, и сказал, что умею хорошо отжиматься и серьезно настроен. Мне ответили, что всему научат. И именно там я прошел очень упрощенный вариант военной подготовки: тактика, обращение с оружием, стрельбы и такитчну медицину — мать всех военных дисциплин.

Прошло некоторое время и уже с другой инициативной группой я тренируюсь один раз в неделю. Стрелковая подготовка, тактика, обращение с оружием, слаженность. Это нужно, чтобы твой мозг мог быстро переключаться между задачами. И перед непосредственным вступлением в ДФТГ "Мрия" нас в обязательном порядке отправляли на двухнедельную подготовку. Обучение там было несколько шире. Ежедневно была тактика. Там я смог еще больше изучить свой любимый предмет — тактическая медицина.

Кроме этого, было инженерно-саперное дело. На экзамене я был первым, кто проводил свою группу через заминированное поле. У нас было более 80 растяжек из учебных гранат и 20 мин. Моя группа прошла хорошо. Где-то час мы шли те 20-30 метров. Также мы прошли топографию и обучение в интерактивном тире. Там нас учили стрелять из NLAW, Stinger и Javelin.

Сейчас до сих пор актуальна тема мобилизации в армию. Не было ли у вас мыслей присоединиться к ВСУ?

В 2022 году я получил повестку, с которой приходил в ТЦК, где военкомат меня развернул со словами: "А ты в курсе, что только для нашего подразделения ты позавчера собрал 1,5 млн грн и сколько мы Мавиков на это купили? От тебя КПД здесь больше".

Поэтому я могу где-то согласиться с тезисом, что когда ты можешь делать больше в тылу, то ты должен именно это и делать. Но вообще ничего не делать ты не имеешь права. У тебя должен быть приоритет — помощь армии.

Я уже в шестой раз стал донором крови, защищаю киевское небо, веду благотворительные аукционы, на которых собрал десятки миллионов гривен. Еще я посещаю горячие точки в качестве волонтера. Мы ездили на Харьковское направление, под Бахмут, в Запорожье, Херсон, Николаев, Сумская область. Поэтому я считаю, что вопрос мобилизации еще до сих пор актуален. Да, методы ТЦК страшные, но если у нас не будет людей, и если люди будут думать, что война где-то там и тебя не касается — это будет самой большой ошибкой. Ведь если закончатся все остальные, война придет к тебе. Самая большая ошибка, имея время здесь, находясь в тылу, не готовиться — не учиться владеть оружием, не учиться оказывать первую медицинскую помощь, в первую очередь себе, своему собрату.

В свое время вы начинали работать в Министерстве иностранных дел, почему тогда не продолжили этот путь?

Я уделил дипломатии девять лет. Пять лет я учился в институте международных отношений при киевском национальном университете им. Тараса Шевченко на факультете "Международное право". После этого в качестве профильного дипломата я попал в МИД. Занимался правами человека и расовой дискриминацией, правами женщин, детей, незаконным оборотом психотропных и наркотических веществ, правами нацменьшинств и крымско-татарского народа. Посетил штаб-квартиры ООН в Вене, Женеве и Нью-Йорке.

Но в один момент я понял, что то, чем я так хотел заниматься, оказалось номенклатурным, безэмоциональным и вообще не моим. Вся романтика закончилась очень серыми буднями МИДа. Моя заработная плата атташе составляла 69 гривен 82 копейки. Тогда это было где-то 30 долларов. Тогда я зайцем ездил на фуникулере, а потом представлял страну на международном уровне. Это было банально смешно. МИД в мое время делился на кланы: тех, кому, по сути, ничего не светит, и дети-мажоры, чьим родителям был важен статус их детей. И небольшой клан таких как я — романтиков, которые надеялись, что смогут изменить мир. Кстати, я был отличником.