Идеология развития беспилотного рынка дает сбой. Что нужно делать

Холодным промозглым осенним утром 2022 года в дырявом, продуваемом и протекающем захламленном ангаре вице-премьер-министр Украины Михаил Федоров осматривал один из первых образцов ударных дронов средней дальности. Я присутствовал на презентации от армии.

Простенький на первый взгляд самолетик, собранный по стандартам военного времени, как говорится, «из говна и палок» — фанеры, пенопласта, картона и бумаги, — летал на 75 км, недосягаемую для нас тогда дальность поражения целей на территории России. Несмотря на непритязательный внешний вид, беспилотник этот уже несколько месяцев собирался в гараже за волонтерские деньги и успешно применялся. С легкой руки вице-премьера тогда, помнится, лично осматривавшего все летающие и плавающие дроны, которые только можно было купить в Украине, самолетик тот пошел в большую серию, постоянно модернизировался, активно использовался и добивал, говорят, даже до Москвы.

За два года через «Армию дронов» Михаила Федорова в силовые структуры Украины попали уже более миллиона различных летающих, плавающих, ездящих и ползающих дронов на сотни миллиардов гривен. Результаты работы в цифрах впечатляют, и, безусловно, этот проект сыграл главную роль в снабжении фронта дронами. Надо отдать должное неукротимой энергии молодого амбициозного вице-премьера, слаженности и скорости работы его команды, гибкости в принятии решений.

Но статья эта не о Федорове, не об «Армии дронов» и ее очевидных успехах, а о проблемах с беспилотниками в Украине, проблемах, которые стремительно нарастают, и которые не решить двукратно или даже трехкратно увеличенными бюджетами на дроны и роботы в следующем году. Потому что принятая в Украине идеология развития беспилотного рынка только по законам рынка свободного, без деятельного участия государства, без анализа, планирования и вложения больших средств в критически важные направления, сегодня дает сбой.

Здесь мы вообще не говорим о коррупции. Потому что коррупция в сфере беспилотников — далеко не первая беда. Наши боевые усилия и возможности убивает не только и не столько коррупция. Главный враг — тотальный непрофессионализм.

Да-да, именно сегодня, когда с помощью экономических рычагов и финансовых инструментов (проще говоря, денег) рынок разогрет и выдает сотни тысяч дронов в месяц, вдруг оказывается, что многие из них малоэффективны и бесконечно устарели, потому что война резко изменилась, противник нейтрализовал наши усилия, и теперь нам нужны новые дроны, новые технологии, работать над которыми надо было еще вчера.

Почему мы отстаем? Потому что в сфере дронов государство работает исключительно финансовыми инструментами, стремясь купить дроны как можно дешевле через закрытые тендеры на «Прозорро» и стимулировать развитие технологий финансированием перспективных проектов на площадке Brave1.

Но тендеры на «Прозорро», очевидно, имеет смысл проводить лишь для закупки импортных, широко распространенных дронов, таких как «Мавик», «Аутел» или стандартизированных в Украине массовых FPV-дронов (такой стандартизации на сегодня нет). Закупать через «Прозорро» высокотехнологичные нестандартизированные продукты бессмысленно, фактор цены для них не имеет решающего значения.

Стимулирование же перспективных продуктов/технологий через Brave1 имеет очень ограниченные масштабы, выделяемые суммы весьма незначительны, а главное: Brave1 не имеет достаточного уровня собственной экспертизы, чтобы находить и финансировать действительно перспективные, нужные сегодня (и главное — требуемые завтра) проекты. Brave1 — очень классный инструмент для мирного времени, но в условиях тотальной войны ему не хватает ни объемов финансирования, ни уровня экспертизы, ни качества менеджмента. И в этом не вина менеджеров Brave1, которые, вероятно, делают все возможное в рамках своих компетенций и полномочий. Проблема в том, что в Украине нет ни одного государственного органа, который бы вырабатывал, формулировал и проводил единую государственную политику в области дронов. А если нет политики, нет анализа ситуации, нет понимания вектора развития, нет знания реальных потребностей фронта, нет действенных рычагов влияния на рынок, то любые проекты по развитию технологий будут иметь спорадический, хаотичный и несистемный характер.

Проблемы в беспилотной сфере хорошо известны, и не являются секретом.

Первая связана с большим количеством разнообразных моделей дронов — с «зоопарком», особенно в сегменте простых FPV-дронов, где количество производителей (сборщиков) уже исчисляется сотнями, если не тысячами (и это негативно сказывается на качестве), не позволяет хоть как-то систематизировать закупки, выявлять лучшие образцы, поэтому тендеры выводят на «Прозорро» в попытке хотя бы избежать обвинений в предвзятости и коррупции.

Понятно, что таким образом — ориентируясь только на цену изделия «при прочих равных условиях» — невозможно осуществлять закупки исключительно тех дронов, которые сегодня наиболее востребованы — с требуемой электроникой, работающих на нужных частотах, реализующих новые возможности. Это всегда будет лишь какой-то усредненный «недопиленный» (допиливать придется на передовой) компромиссный продукт по «адекватной» цене.

Чтобы исправить ситуацию, необходимо стандартизировать дроны по размеру (рама), мощности моторов, то есть грузоподъемности и дальности (начальные тактико-технические характеристики — ТТХ), а электронное оборудование ставить по запросу силовых структур на момент закупки. Необходимо обязать производителей изготавливать стандартизированный продукт с требуемыми (сменными) параметрами. Нам не нужны сотни или даже тысячи однотипных дронов разных названий, разных «брендов», собранных из одних и тех же комплектующих. Нам нужны несколько (линейка) стандартизированных дронов, которые могут собирать по лицензии сотни или тысячи разных предприятий.

Это более сложная задача, чем финансовый менеджмент закупок, для ее решения нужен механизм обратной связи с эксплуатантами, анализ применения дронов, основанный на сильной экспертизе, прогнозирование развития технологий и тактики боевого применения, управление закупками не по цене, а по запросу — когда есть четкое понимание: что нужно войскам сегодня, и что будет нужно завтра. Только тогда у нас будут устойчивые (сегодня) к противодействию РЭБ дроны, не будет внезапного отставания в технологии автонаведения, в управлении дронами по оптоволокну, тогда у нас первых завтра могут появиться полностью автономные дроны-роботы, которые сегодня еще никто не заказывает.

Вторая проблема — отсутствие системы прогнозирования развития технологий, анализа и прогнозирования эволюции дронов и роботов на поле боя, и как следствие — отсутствие реального планирования закупок дронов не в количествах штук, а с требуемыми параметрами. Десятки тысяч FPV-дронов не могут сегодня поразить цели, потому что построены на частотах управления и передачи видео, которые были востребованы вчера, а сегодня намертво глушатся противником.

Эффективные вчера дроны-катера сегодня стоят на приколе, потому что противник организовал надежную противокатерную оборону с использованием авиации, скоростных катеров-перехватчиков, и боновых заграждений. А подводные дроны мы до сих пор не создали, не вкладывали в это денег, не ставили такой задачи в погоне за количеством надводных беспилотных катеров.

Эффективность дипстрайков — ударов дальнобойными беспилотниками-камикадзе — со вчерашних 30–40% сегодня упала до непристойных 3–5% (даже с традиционными для этого направления приписками), потому что противник создал сплошные радиотехнические поля подавления или подмены (спуфинга) сигналов спутниковой навигации, а на длинные дистанции летать по инерциалке (инерциальной системе наведения) мы до сих пор не научились — это сложно и дорого. Поэтому командиры и руководители силовых структур предпочитают писать в отчетах, что дорогие дальнобойные беспилотники «сбили», когда их просто посадили средствами радиоэлектронной борьбы (чаще всего, спуфингом по высоте).

Третья проблема — в стране очень медленно создается собственное производство комплектующих и материалов для дронов, почти не развиваются технологии. От 80 до 100% комплектующих, материалов, технологий и софта в украинских дронах — импортные. Государственная политика в сфере дронов, ориентированная на покупку максимального количества дронов по минимальной цене, никак не стимулирует развитие отечественного рынка комплектующих, потому что на начальном этапе при больших начальных вложениях и непредсказуемости рынка, очевидно, проще купить готовые комплектующие за границей, чем создавать технологии, покупать оборудование, строить заводы, нанимать высококвалифицированных специалистов для их производства в Украине. Парадокс: государство может субсидировать украинских производителей мяса, компенсируя им часть стоимости продукции, но не субсидирует производителей комплектующих для дронов во время войны.

Четвертая проблема, частично обозначенная в предыдущем абзаце, — отсутствие предсказуемости рынка. Чтобы создавать конкурентоспособную эффективную на поле боя сегодня (и обязательно завтра) технику, надо вкладывать большие средства в разработки (R&D), в оборудование, в инженерные кадры. Всем хорошо известно (кроме избранных, топовых поставщиков, близких к власти), что заказы могут сегодня быть, а завтра — нет, и производителям просто невыгодно вкладываться в развитие технологий и продуктов на короткой дистанции. Типичная ситуация, когда четыре месяца в году предприятие может иметь заказы, а восемь месяцев — не иметь. Очевидно, что руководство предпочтет аккумулировать законную прибыль (25%) на черный день, чтобы сохранить предприятие, чем заниматься развитием беспилотников, производства и технологий.

Пятая проблема — отсутствие эффективной кооперации украинских разработчиков и производителей с нашими западными партнерами. Разработчики технологий и производители беспилотников в США, странах НАТО, других поддерживающих нас странах, охотно могут поделиться своими технологиями, готовыми модулями и софтом в обмен на доступ к результатам реальных боевых применений дронов, оснащенных их девайсами. Такой военный опыт дорогого стоит, но такой взаимовыгодный обмен до сих пор не работает или реализуется очень ограниченно, потому что на контактах с зарубежными разработчиками и производителями плотно сидят наши спецслужбы и спецэкспортеры, считая это своей вотчиной и монетизируя при возможности зарубежные связи.

Шестая проблема — ноль кооперации между силовыми ведомствами. Силовики могут делать совместные налеты сотнями дронов по тылам врага, но конкурируют между собой за любой успех в области дронов и такая конкуренция никак не помогает обмену опытом, выявлению лучших решений, достижению бОльших боевых успехов и снижению потерь среди беспилотчиков.

В стране официально два закупщика дронов — АОЗ и ДССЗЗИ, а формируют потребности и делают заказы, в том числе напрямую и за счет внебюджетных средств, все силовые ведомства. При этом каждое силовое ведомство проводит свою маленькую «государственную политику» в области дронов — так, как оно его видит. Поэтому нередко одно силовое ведомство заказывает беспилотники, которые другое ведомство давно сдало в утиль по результатам объективного анализа боевого применения.

Почти каждый военачальник и государственный служащий пытается заработать на дронах дополнительные баллы перед высшим военно-политическим руководством страны. Почему-то всем — и военачальникам, и депутатам Верховной Рады, и чиновникам, и бизнесменам (от нефтебизнеса, банковского бизнеса и сельского хозяйства) представляется, что дроны — это нечто очень простое, где можно быстро, безопасно и красиво заработать репутацию, ордена, и под что можно легко выбить дополнительное финансирование.

На самом деле дроны — это чертовски сложная штука. Даже примитивные китайские стартовые наборы для сборки, приспособленные у нас под FPV-коптеры, — вещь очень непростая, несмотря на все усилия адептов церкви сборки дронов на кухне домохозяйками. Это, собственно говоря, и не дроны даже, а радиоуправляемые по видеосигналу беспилотники, время доминирования которых на поле боя неумолимо подходит к концу. На смену им (уже завтра, буквально через несколько месяцев) придут полностью автономные, напичканные искусственным интеллектом летающие роботы-убийцы, создавать и применять которые сможет только новая генерация конструкторов и эксплуатантов, которых никто сегодня даже не готовит.

Сиюминутные непрофессиональные кабинетные, часто просто «политические» хотелки многочисленных руководителей в области дронов, отягощенные неизбежной тугодумной армейской бюрократией, формируют неадекватное нереальное ложное поле потребностей в дронах для войны, которое государство и волонтеры (народ) пытаются удовлетворить за все деньги мира. Это еще одна большая проблема (седьмая уже по счету) и легко понять, почему так происходит. Ну нет у нас столько компетентных инженеров, талантливых командиров в сфере дронов, чтобы каждое министерство, каждая силовая структура Украины, каждое оборонное предприятие могли проводить свою маленькую компетентную профессиональную «государственную политику».

Кабинетные ученые и инженеры обычно настолько далеки от передовой, от фактического применения дронов, понимания технологий и возможностей сегодняшнего дня, трендов развития беспилотных технологий, что их хотелки, запросы, формируемые ими потребности, зачастую абсолютно не соответствуют реальностям и более того — противоречат возможностям современной техники и даже законам физики.

Смотрите сами: «шахеды» над Киевом каждую ночь, а когда последний раз долетали до Москвы «бобры» (и прочие наши «уникальные» дроны)?.. Можно много говорить о причинах, но вывод очевиден — что-то идет не так. И это «что-то» нужно срочно менять, пока мы не проиграли эту высокотехнологичную войну.

У нас до сих пор нет результативного перехватчика «шахедов», нет эффективного аналога «Ланцета», хотя уже были десятки анонсов и сотни презентаций. Нет подводных дронов. Хотя с самого начала применения беспилотных катеров было понятно: это ненадолго, россияне найдут (очевидное) решение по борьбе с ними, а нам надо уходить под воду.

Даже применение FPV-дронов в качестве перехватчиков вражеских беспилотников появилось досадно поздно. Против наземной техники врага они стали использоваться приблизительно два года назад (массово), а в качестве воздушного перехватчика — всего полгода назад. Почему? Ответ известен — никто не верил в такую возможность, а профессиональной экспертизы не было и нет. И это еще один, очень яркий пример тотального непрофессионализма в беспилотной сфере.

Сегодня у нас дронами занимаются все, кому не лень, — Минобороны, Генштаб, Укроборонпром, Минстратегпром, Минцифры («Армия дронов»), отдельно каждый вид Вооруженных сил, ГУР, СБУ, НГУ, ДПСУ, ССО. И даже СВР (Служба внешней разведки) имеет свои дроновые войска. А результаты все хуже и хуже.

Похожая ситуация сложилась в США в 1957 году. Тогда в Штатах — точно по законам свободного рынка — каждая военная структура и заинтересованные гражданские ведомства осуществляли свои программы по разработке баллистических ракет: ВВС (военно-воздушные силы), Сухопутные войска, Флот, и бедные ученые — свою маленькую программу. И вдруг — гром среди ясного неба: СССР внезапно запустил первый искусственный спутник Земли!

В США разразился так называемый спутниковый кризис. 15 октября 1957 года, через 10 дней после запуска спутника, президент США Дуайт Эйзенхауэр собрал у себя видных ученых и после многочасового совещания принял решение многократно увеличить расходы на подготовку высококвалифицированных специалистов (то самое ликвидированное у нас профессионально-техническое образование), увеличить расходы на ракетные и космические программы, создать NASA, DARPA (Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США). Эти решения позволили Штатам достичь паритета в ракетно-ядерных вооружениях с СССР, и высадить первых астронавтов на Луну.

Про DARPA стоит поговорить отдельно. Ничего аналогичного у нас и близко нет ни в структурах Минобороны, ни в Генштабе, ни в Минстратегпроме, ни в Укроборонпроме, ни в офисе президента, ни в тайниках привилегированных спецслужб. Задача DARPA — сохранение технологического превосходства вооруженных сил США, предотвращение внезапного появления новых технических средств вооруженной борьбы, поддержка прорывных исследований, преодоление разрыва между фундаментальными исследованиями и их применением в военной сфере. То есть менеджеры DARPA не просто покупают что-то там на «Прозорро» по минимальной цене и дают какие-то небольшие гранты на разработки по программе Brave1, когда к ним обращаются и проходят конкурсный отбор. Они сами ищут перспективные проекты, находят творческие коллективы и активно занимаются их развитием, вкладывая гигантские ресурсы, доводя уровень технологий до возможности их применения в Вооруженных силах США. Это тот механизм, тот процесс, который позволяет Штатам всегда (или почти всегда) иметь технологический перевес. Новые наработки, по мере их приближения к серийному применению, становятся собственностью американской армии и передаются всем заинтересованным коммерческим оборонным структурам для создания новых видов оружия и военной техники.

У нас же — с точностью до наоборот: каждый коммерческий разработчик и производитель дронов вынужден сам разрабатывать технологии, поэтому заинтересован хранить их в секрете для извлечения максимальной прибыли. Понятно, что такая система «свободного рынка» никак не способствует массовому поступлению в войска новейших беспилотников. Поэтому мы и проигрываем войну.

Проблема не в Михаиле Федорове. Не в его проекте «Армия дронов». Эта инициатива сделала, наверное, все возможное на сегодня для насыщения силовых структур Украины дронами и роботами. И дело тут не в Минстратегпроме, не в Укроборонпроме, не в Минобороны, Генштабе и десятках других структур рангом поменьше. Проблема в том, что у нас есть Минсоцполитики, есть Минмолодежи и спорта, но нет Министерства оборонной промышленности и нет единого государственного органа по дронам. Нет государственной политики в области дронов. И по мере развития технологий, эволюции войны, еще вчера эффективные финансовые инструменты разогрева рынка уже не работают. «Просто дать денег» — неэффективно. Адепты «чистого рынка» любят тут поспорить, но дроны противника летают над Киевом, а наши не летают над Москвой. И это не только аргумент, но и приговор.

Бесспорно одно — разрешить ситуацию может только президент, Верховный главнокомандующий. Только он может создать эффективный надведомственный орган государственной политики в области дронов. Еще год назад я стучался в разные двери, через разных влиятельных людей, пытаясь передать президенту очень короткий текст со своими предложениями. Не достучался. А текст этот актуален и сегодня:

«Предложение по созданию государственного Комитета по дронам и средствам радиоэлектронной борьбы (РЭБ)

Анализ ситуации

На наших глазах продолжается революция дронов в военном деле, которую можно сравнить по глубине трансформации с появлением огнестрельного оружия. Дроны используются повсеместно — для разведки и целеуказания, нанесения ударов на малой и большой дальности, для доставки грузов. Дроны применяются на всех уровнях для выполнения стратегических задач в интересах высшего командования и повседневных боевых задач на уровне отделения солдат и отдельно взятого бойца. Дроны заменяют авиацию, артиллерию, полевую и глубинную разведку, ракетные войска, морской флот.

Революция дронов нуждается в государственной политике, направленной на анализ ситуации, изучение опыта применения дронов, применение мер по развитию отрасли дронов, стимулирование критически важных направлений, закупки дронов, трансформации силовых структур для эффективного выполнения задач новой войны дронов и роботов.

На сегодняшний день единой государственной политики в области дронов нет, отрасль и силовые структуры развиваются и трансформируются ситуативно, хаотично, вследствие чего в отдельных направлениях мы сильно отстаем от противника (дальние дроны, дроны средней дальности, дроны с искусственным интеллектом), государственные и силовые структуры работают неэффективно, разработчики и производители не реализуют весь свой потенциал, наблюдается неоправданное расходование государственных средств, а количества дронов, поступающих в войска, недостаточно для эффективного выполнения задач новой войны дронов.

Корень проблемы в том, что в Украине нет единого надведомственного государственного органа, который формировал бы и проводил государственную политику в отрасли дронов. Фрагментарная политика формируется только на уровне ведомственных закупок, каждым ведомством отдельно — МОУ, ГУР, СБУ, СВР, ГШ, НГУ, Госпогранслужба, Минцифры, Госспецсвязь, Минстратегпром, Укроборонпром. Отсутствуют координация, обмен опытом, закупки осуществляют менеджеры, далекие от понимания технологий, трендов и самой войны дронов.

Хаос в сфере дронов приводит к закупке неэффективных дронов, к закупке по завышенным ценам, к закупке «зоопарка» дронов, что крайне негативно сказывается на освоении их в войсках. При этом не стимулируется технологическое развитие, не поощряется здоровая конкуренция, увеличиваются коррупционные риски, неэффективно расходуются государственные средства.

Предложение

Предлагается создать надведомственный Государственный комитет по дронам, роботам и средствам радиоэлектронной борьбы с полномочиями министерства и прямым подчинением СНБО и/или Ставке Верховного главнокомандующего.

Задача Комитета

1. Сбор и анализ информации по беспилотным технологиям и борьбе с ними. Сбор и анализ информации по применению дронов. Сбор и анализ информации о трансформации боевых подразделений в условиях дроновой войны.
2. Разработка государственной политики в области дронов и средств борьбы с ними. Политика должна включать предложения и механизмы по:

2.1) стратегии развития отрасли дронов и боевых подразделений;

2.2) консолидации усилий разработчиков и производителей;

2.3) экономически обоснованным механизмам развития предприятий;

2.4) стандартизации дронов;

2.5) стимулированию разработки и производства компонентов для дронов;

2.6) импорту критически важных компонентов и созданию их запасов;

2.7) релокации предприятий в защищенные места;

2.8) созданию единой системы обучения операторов дронов;

2.9) созданию стандартизированных боеприпасов для дронов;

2.10) трансформации боевых подразделений, включая создание специальных командований, таких как единое Командование дальних беспилотных бомбардировок и единое Командование морских беспилотных операций;

2.11) разработке и производству средств борьбы с дронами.

3. Проведение государственной политики в области дронов и средств борьбы с ними.

Предлагается создать такой Комитет по дронам и средствам РЭБ исключительно из специалистов, занимающихся разработкой дронов/РЭБ, производством дронов/РЭБ, применением дронов/РЭБ. Дать такому Комитету самые широкие полномочия по развитию отрасли и трансформации силовых структур в рамках жестко прописанного и утвержденного на заседании СНБО/Ставки плана. Назначить на должность руководителя Комитета амбициозного профессионала в отрасли дронов, не связанного ни с одним из ведомств, политически незаангажированного, нелояльного к непрофессионализму, кумовству, коррупции».