Круговая оборона. Один день из жизни бойцов батальона ТрО

Почти каждую субботу киевлянин Сергей Огородник просыпается в семь утра, надевает военную форму — летний костюм полевой — и едет за город на тренировку 112-й бригады территориальной обороны Киева (входит в структуру Сухопутных войск ВСУ). На этот раз занятия запланированы на территории заброшенного асфальтного завода. "Место секретное", — полушутя интригует он и забрасывает рюкзак в багажник машины. Мы едем по спящему и очень мокрому от ночного дождя городу. "Сегодня прекрасная погода для занятий", — говорит мой спутник.

Не бумажные резервисты

— Подразделения теробороны существовали и до войны, но на бумаге. В 2014-м на их основе создавались батальоны. В столице — "Киев", им командовал подполковник Николай Билосвит. Сначала его использовали на блокпостах, после бросили в бой и влили в регулярные силы ВСУ, — рассказывает по дороге Сергей.

Бригады же нынешнего образца появились в 2018-м. Всего таких в Украине 25, по штатке в них около 90 тыс. резервистов. Каждый делится на батальоны. В 112-м — шесть стрелковых, а еще роты материального обеспечения и контрдиверсионной борьбы.

— Последнюю называют ротой КДБ, занимается отдельно, ее никому не показывают. Туда стараются подобрать людей с боевым опытом, кто уже стрелял по врагу, — говорит Огородник.

Проведенный один день на тренировке теробороны каждую субботу может стоить несколько десятков секунд жизни в настоящем бою

Батальон, в котором он служит, как и остальные, формируется из представителей оперативного резерва второй очереди, участников АТО/ООС набирают не более 10%. В Соломенском районе столицы процесс организовывал подполковник Вадим Озирный — он стал командиром 130-го батальона ТРО Киева. До того служил в 1-й танковой бригаде, которая выполняла боевые задания у Донецкого аэропорта. Он, как и другие, получил список резервистов и номера их телефонов.

— Представляете себе ситуацию: раздается звонок, и кто-то говорит: "Алло, я вам звоню из военкомата". Кто-то бросал трубку, кто-то приходил на разговор и тут же исчезал. Оставались единицы. Комбаты понимали, что так каши не сваришь, — начинали свою рекрутинговую кампанию. Старались привлекать мотивированных людей, волонтеров, помогающих фронту, — вспоминает Огородник.

Он одним из первых подписал контракт. Вспоминает, как в декабре 2018 года пришел в штаб бригады с диктофоном и военным билетом. По образованию он филолог, работает журналистом.

— Зашел в небольшую комнату в городском военкомате, она не обустроена, даже компьютера нет, — продолжает Сергей. — Собрал комментарии для материала, а после командир нежданно: "Думайте, может, вы подпишете контракт". — "Та легко! Вот мой военный билет", — неожиданно для него ответил я".

Мы поворачиваем на парковку одного из супермаркетов на окраине города. Здесь точка сбора резервистов — не у каждого есть машина, поэтому подбираем попутчиков. Впереди — несколько десятков человек в форме. Сергей здоровается с каждым.

Мотивированны и опасны

— Приходить или нет — ответственность каждого. Создается очень дружный коллектив. Люди думают не только о себе, и это чувствуется. Сейчас слышны предложения: теробороне необходимо платить зарплату. Мало кто из нас с этим согласен. Где деньги — там "шаровики", заробитчане, — говорит журналист.

— Крестик поставил, — смеется мужчина средних лет с блокнотом в руках.

Это капитан Влас Гончарук, он проводит и учет, и аудит резервистов, прибывших на тренировку.

— Та не крестик, а плюсик, не переживай, — замечает кто-то рядом. Отметил Влас присутствие новобранца Александра. Высокий худощавый парень одет в новую форму.

— Решил пройти подготовку, после того как услышал, что на границе с Украиной Россия увеличивает войска. Искал контакты в интернете — еле нашел. Посоветовали купить сразу форму и наколенники — бегал искал, — говорит он.

Экипировку резервисты часто приобретают за свой счет.

Колонна машин выезжает в сторону леса, движется по трассе, а после — по лесной дороге. Вдалеке видны бетонные стены завода. Машины останавливаются. Сергей надевает черный милицейский бронежилет, налокотники и наколенники. Вокруг песок, бетон, холмы. Моросит дождь. Построение вдоль железнодорожных путей. К этому времени людей, которые еще полчаса назад стояли в форме на парковке, не узнать: на них броники, каски, балаклавы, очки.

У Алексея Биды, правозащитника, вчера был день рождения. Сегодня его все поздравляют. Алексей родом из Луганска. В 2014-м выехал из города, а до того сутки провел в подвале представителей незаконных вооруженных формирований. В теробороне — с 2019-го.

— После таких занятий стал хорошо спать. Отличная у нас тусовка, ребята все надежные, — говорит он.

— Батальон и рота охраны, в две шеренги стройся! — звучит голос. — Просьба, кто первый раз, становитесь по левому флангу.

Мимо проходит человек в балаклаве с флагом. На нем изображена стрела, как и на шевроне батальона. Его придумал один из командиров отделения, дизайнер Денис.

— Разверни флаг, Олеже, держи перед собой, — замечает один из инструкторов, полковник запаса с позывным Гром. Он тоже надел балаклаву и бейджик с надписью "Инструктор-волонтер". Работает в паре с Арменом, инструктором по боевой подготовке.

— И дуй, чтобы развевался! — кто-то кричит из строя.

— Это старшина, имей уважение, — реагирует Гром.

— Так я ж в маске, он все равно не узнает, кто сказал.

— Становись! Равняйсь! Смирно! Равнение на середину. Пане капитане, 130-й батальон для занятий построен. — Вольно! — звучит эхом над бетонными стенами.

— Слава Украине! Героям слава! — раскатами грома.

Плечо друга

Инструкторы разделяют всех на две группы, кто без оружия — тому выдают. Обычно занятия происходят со страйкбольными или охотничьими ружьями. По плану — отработка индивидуальных боевых навыков, работа в группах и рукопашный бой. Но сначала проверка оружия. Инструктор уточняет, все ли себя хорошо чувствуют перед занятием.

— Душа болит! — кричит Николай, работник скорой помощи.

— У кого душа болит, после занятия ко мне зайдете, есть чем подрихтовать, — серьезно отвечает Гром.

— Будет исповедовать, — вновь раздается неизвестный голос.

Рекрут Александр и еще около десятка новичков отходят в сторону. Ими сегодня командуют опытные резервисты.

— Мы тут собрались, чтобы получить ответ на три вопроса: как мы будем защищать Украину, чем мы будем защищать Украину и кто нам будет прикрывать спину, когда мы будем Украину защищать. Поэтому у меня к вам просьба: знакомьтесь, выстраивайте параллельные связи — завтра, возможно, будете друг друга прикрывать, — говорит один из них.

Дождь усиливается. Новичков ведут под навес. Там на бетонных плитах — стекло, кирпичи, куски арматуры. Рекруты располагаются в шахматном порядке, их предупреждают: придется падать. Им рассказывают, как обращаться с оружием, почему охотничья стойка может оказаться фатальной и выстрел производится с двумя открытыми глазами.

Где-то рядом лают собаки. Территорию облюбовали не только резервисты, но и собачники — за бетонными стенами организовали собачьи бои. За 200 м от новобранцев тренируется группа журналиста Сергея. Отрабатывают действия в подразделении.

— Будем работать в двойках. Некоторые специалисты говорят, что дозор надо выставлять только в тройках. В этом смысл есть. Но есть ситуации, когда у нас может не хватить личного состава. Поэтому, чтобы создать зону безопасности для своего подразделения, двойка может выполнить задание, — объясняет Гром.

Дизайнер Денис Семирог-Орлик — в паре с правозащитником Алексеем Бидою.

— Контакт: фронт — тыл… Что дальше? Ты меня прикрываешь? — переговариваются они.

— Если бы не война, никому бы не удалось вытянуть меня в субботу из кровати. И людей бы этих не знал — это большой минус, — говорит Денис.

— Чего стоите?! Еще пять минут! — кричит Гром.

Вскоре снова минутка теории:

— Когда мы работаем в двойках или даже в четверках, может быть контакт по фронту, но одновременно есть угроза удара с тыла. Это самая большая подлость. Человека, прикрывающего нам тыл, можем потерять. Потому что подразделение, которое передвигается, кто-то должен контролировать. Поэтому Коля спрашивал, кто будет закрывать тыл.

— Те, кого не жалко! — вновь выкрикивает Николай.

— Командир, — спокойно отвечает Гром.

Далее — передышка и занятие по рукопашному бою.

Болевые точки

Студент Иван Голод давно думал пройти практическую подготовку.

— В 2014 году были такие в Запорожской области, откуда я родом. Тогда мне было всего 14 лет. Когда пришел момент, решил попробовать. В университете есть военная кафедра, сокурсники были — только два раза выезжали на полигон, страшно с такими офицерами будет, — говорит он и идет в бетонный туннель.

— Экскурс в черную медицину, — начинает инструктор Армен спокойным, ровным голосом. — Надо знать, какие есть болевые точки. Начнем с головы. Опасны травмы глаз, носа, удары в висок и кадык. Далее — солнечное сплетение, печень, пах. Кроме того, суставы.

Далее Армен моделирует ситуацию:

— Вы стоите на блокпосту. У вас есть автомат. Подходит кто-то близко и провоцирует. Что мы можем предпринять? Резкий удар в нос, глаз или горло. Все удары короткие, как в боксе короткий джеб. Сопернику больно — вы контролируете ситуацию. Если позволите сократить между вами дистанцию и схватить за магазин — автомат, считайте, уже его. Легче отпустить и забрать у него. Важна инициатива: решились — работаете до конца.

На случай мобилизации

Ярослав Мудрык — командир отделения, один из тех, кому в 2019-м позвонили из военкомата и кто не исчез. Каждую субботу он на сборах.

— Обязанность командира — знать своих людей и не просто выполнить задания, а сохранить свой личный состав. Если не буду сюда приезжать каждую субботу, как смогу это сделать? И как я смогу чему-то научиться, если буду пропускать, — говорит он.

Ярослав в армии не служил, но готов на передовую, хотя вопросу о готовности несколько удивляется:

— Так нельзя спрашивать — готов или нет. Мы готовы выполнять команды командиров.

— В 2014 году задачи территориальной обороны были такие же, как и сегодня, а в итоге людей собрали и отправили на фронт. Вот и у нас спектр широкий — от охраны военкомата до задач на передовой, — продолжает преподаватель Олег. Его лицо скрыто под балаклавой, а фамилию просит не называть.

— В том же и смысл сильной территориальной обороны, когда каждый гражданин от 18 до 60 лет постоянно обучается, а в момент агрессии или любой экстремальной ситуации может собраться и выполнять поставленную задачу, — продолжает Мудрык. — Не могу сказать, что мы знаем все, но обучаемся практически всему. Как говорит наш один побратим: проведенный один день на тренировке каждую субботу может стоить несколько десятков секунд жизни в настоящем бою. Чем больше мое подразделение будет жить, тем больше у него шансов остаться в живых в том составе, в котором оно вступило в бой. Бой же не длится долго. Обычная стрелкотня — 2–5 минут. За это время важно не только выжить, но и нанести удар сопернику.

Ярослав говорит, что за последние месяцы в жизни батальона мало что изменилось: костяк занимается, истерика за поребриком и на оккупированной территории на него не влияет:

— Обращать внимание на действия обезьян нет смысла. Потому что они сами ничего не решают. Их там за ниточки дергают. Наша задача — когда начнется стрелкотня, не тупить, а инстинктивно прыгать, ложиться, ползти.

Командир отделения служит уже два года и уверен, что за первым контрактом будет следующий.

Тем временем новобранцы возвращаются с занятий. Саша из Николаева весь в пыли. Новенькая форма уже не выглядит свежей.

— Живой, — с улыбкой говорит он.

Новобранцев действительно сегодня больше, чем ранее. Об этом говорит Денис Семирог-Орлик. Он администрирует страницу 130-го батальона в "Фейсбуке" и получает сообщения.

— Приходят даже от тех, кому за 60. Граничный возраст для подписания контракта — 57 лет. Кто старше — берем на карандаш. Говорю: набирайте меня на третий день после оглашения мобилизации, буду знать, где мы и что, — смогу подтянуть, — поясняет он.

И говорит: минус в том, что когда людей становится больше, то не хватает инструкторов, особенно для тактических занятий.

— Все — волонтеры, должностей для них нет. Были бы, проводили бы учения не в лесах и полях, а на полигонах. Но там, кажется, такие, как мы, не очень нужны. Вот вернулся один резервист с учений. Говорит, убил месяц — не те люди, не то обучение. Офицерам ничего не надо, много случайных людей. Большинству сложно понять, что лучше не оперативно загребать повестками, а обучать тех, кто пришел добровольно, — продолжает Семирог-Орлик.

— Если будет объявлена мобилизация, мы уже знаем, в какой точке нам надо собраться, — добавляет Олег.

После построения все направляются к машинам, шутят и смеются. Кто-то угощает печеньем и чаем своих уже не случайных попутчиков.

— Это был обыкновенный день в бате, без украшений. Пусть враг видит, что мы сдаваться не собираемся, — констатирует Сергей, снимая до следующей субботы бронежилет.

Военный аналитик, офицер армии Израиля Игаль Левин составил подробную инструкцию для командира и бойцов теробороны. Читайте материал "Кто такой командир ТрО и как наладить взаимодействие в батальоне".