Европейская политика Трампа – это безнадежно проигрышная игра для обеих сторон

Хотя требования Дональда Трампа к европейским союзникам могут вызвать глубокоеодобрение у стейкхолдеров Республиканской партии и республиканского электората, мало кто учитывает тот факт, что сформулированная им европейская политика – или, по крайней мере, то, что о ней известно – может в конечном счете оказаться провальной.

Вместо того чтобы сделать Европу менее зависимой от американских гарантий безопасности, эта политика рискует сделать континент более уязвимым как к российской агрессии, так и к экономическому доминированию Китая. Об этом пишет старший научный сотрудник аналитического центра Немецкого фонда Маршалла Даниэль Хегедюс в колонке для The Hill.

Европа, со своей стороны, готовится к худшему, хотя и в присущей ей фрагментарной и нескоординированной манере.

Европейская комиссия, как сообщается, разрабатывает сценарии сдерживания в ожидании почти неизбежного торгового столкновения с США, в то время как правительства стран-членов заняты тем, что пытаются втереться в доверие к потенциальным фигурам в будущей администрации Дональда Трампа.

На что они надеются? Обеспечить хоть кроху доброжелательности или, в лучшем случае, преференции по сравнению с другими европейцами по вопросам оборонных расходов или торговых переговоров.

Из того, что можно рассмотреть в будущей стратегии Трампа, выделяются два приоритета: сокращение дефицита торговли США с ЕС и подталкивание европейских союзников к тому, чтобы они взяли на себя большую часть оборонного бремени. Эти цели не являются радикальными; на самом деле, они отражают долговременные национальные интересы США и пользуются значительной двухпартийной поддержкой. Распределение бремени и сохранение стратегических преимуществ в ключевых промышленных секторах были характерными чертами и подхода администрации Байдена.

Реальная разница заключается не в самих целях, а в методах, используемых для их достижения.

Администрация Байдена осознала важную истину: Европа может достичь большего, только если будет действовать коллективно. Это понимание объясняет, почему, возможно, впервые в истории, президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляен стала центральной фигурой в трансатлантических отношениях. Отчасти из-за отсутствия лидеров в Берлине и Париже, а отчасти – как определенное признания растущего авторитета институтов ЕС.

Вашингтон углубил взаимодействие с Брюсселем, часто в ущерб двусторонним отношениям со странами-членами.

Такой подход способствовал укреплению европейского единства. Хотя Байден не стеснялся оказывать экономическое давление на Европу – в частности, через Закон о снижении инфляции – он избегал сеять разногласия между союзниками для продвижения интересов США.

Трамп, напротив, придерживается стратегии «разделяй и властвуй» в отношении ЕС. Он требует от европейских членов НАТО увеличить расходы на оборону до 3% ВВП, но выступает против углубления европейской оборонной интеграции. Он выступает за то, чтобы эти страны покупали готовую американскую военную технику вместо того, чтобы инвестировать в собственную оборонную промышленность. 

В то же время, Трамп планирует ввести беспрецедентные пошлины на европейский промышленный экспорт, настаивая на том, чтобы ЕС теснее сотрудничал с Вашингтоном в отношении Китая, включая торговлю и инвестиции, Тайвань и свободу судоходства в Индо-Тихоокеанском регионе.

Ситуация еще больше усугубляется тем, что Трамп идеологически сближается с нелиберальными европейскими лидерами, такими как Виктор Орбан из Венгрии, и ультраправыми партиями, такими как AfD в Германии.

Поступая так, он активно разжигает разногласия внутри ЕС и даже не обращает внимания на то, что пророссийские, прокитайские и антиевропейские взгляды этих игроков напрямую подрывают способность государств-членов ЕС соответствовать его собственным ожиданиям.

С первого взгляда очевидно, что квадрат приоритетов Трампа – большее распределение оборонного бремени, более тесное сотрудничество с Китаем, сокращение торгового дефицита и поддержка европейских радикальных правых – несовместимы между собой.

Например, введение значительных пошлин и расширение полномочий европейских ультраправых может дестабилизировать экономические и политические основы, необходимые для того, чтобы Европа взяла на себя большую ответственность за собственную безопасность или выступила с единой позицией против Китая.

Этот сценарий ведет к проигрышному результату: Европа все больше подвергается китайскому и российскому влиянию как в экономической, так и в сферах безопасности – вряд ли это стратегическая победа для любой американской администрации.

Вместо этого США могут получить ЕС, который, за исключением ядерного сдерживания, готов усилить свои усилия в решении жестких вызовов безопасности и готов тесно координировать свои действия в отношении Китая. Однако ценой за это будет отказ от политики, вызывающей разногласия, в частности от попустительства европейским праворадикалам, и обеспечение торгового спасательного круга для европейских экспортно-ориентированных отраслей.

С реалистической точки зрения это может превратиться в взаимовыигрышный сценарий, который потребует от Вашингтона лишь тщательного выбора правильных политических целей из первоначального квадрата приоритетов Трампа.

Всеобъемлющее трансатлантическое соглашение о торговле и безопасности могло бы помочь сбалансировать торговый дефицит США за счет увеличения экспорта энергоносителей в Европу, одновременно обеспечив европейские стратегические обязательства по Китаю и безопасности в Тихоокеанском регионе.

Вместо того чтобы погружаться в торговые конфликты с Европой, Трампу следует сосредоточиться на заключении соглашений.

Как это часто бывает с противоречивыми приоритетами, никто – даже сам Трамп – не может реализовать их все. Будущее трансатлантического партнерства не предполагает того, что кто-то остался в выигрыше, а кто-то – наоборот. Сценарий может быть либо выигрышным, либо проигрышным – для всех. Новая администрация должна выбрать, по какому пути двигаться в своем подходе к Европе.